Принцип первый и последний: любовные игры — это радость жизни, а не долг или унылое выполнение супружеских обязанностей.
Как же играть в эти игры, если нас никто никогда им не обучал? А может быть, мы умели в них играть, но проза жизни отодвинула их на второй план? Не отсюда ли возникла точка зрения, что любовная игра не заслуживает того, чтобы на нее тратить драгоценное время и умственную энергию? А в итоге был утерян тот самый ключик, который нам лень искать и без которого семейные интимные отношения стали серыми и однообразными.

Обратитесь к народным обычаям — и вы убедитесь, как много в них истинной радости и увлекательной сексуальной интриги. Взять хотя бы смигус-дынгус (народный обычай обливания водой на второй день пасхи). Обливая на пасху девушек водой, молодые парни могли любоваться всеми прелестями женского тела, обрисованными мокрым платьем. Этот обычай, сопровождавшийся веселой беготней и шумной возней, помогал юноше обратить на себя внимание понравившейся ему девушки, шутливо прикоснуться к ней, незаметно обнять или поцеловать.

Бросание венков в реку в ночь накануне Ивана Купалы тоже превращалось в игру, но не без скрытого смысла. Девушка, бросившая венок, прекрасно понимала, что означает намерение парня выловить из воды именно ее венок. Обычай в какой-то степени формировал будущие пары влюбленных.

Никогда в деревенских традициях не было понурого обычая демонстрировать перед свадебными гостями окровавленную простыню после первой брачной ночи, всегда допускалась большая свобода сексуальных контактов до свадьбы. Если невеста была уже не девственница, никто не делал из этого драмы, никто не бросал женщине упреков и не оскорблял ее достоинство. Все заканчивалось, как правило, шутками о «девице, которая перед свадьбой венок не сберегла». Но, когда дело доходило до беременности, родственники девушки пускали в ход, конечно, все средства, чтобы уговорить «виновника торжества» отметить это событие законным браком.

Вместе с тем строгость в соблюдении верности была всегда обязательной для замужней девушки. Свадебный обряд надевания на невесту чепца и обрезания косы означал по исконному деревенскому обычаю прощание с женской свободой.

В народных танцах главная нагрузка отводится ритму. Деревенские оркестры, исполняя народную песню начинают играть неторопливо, но затем постепенно темп нарастает, заставляя танцующих лихо отплясывать под вихревую мелодию. Небезынтересно отметить, что на деревенских праздниках танцуют, как правило, все — стар и млад, без всяких возрастных ограничений.

Все эти обычаи позволяли кавалеру показать себя в выгодном свете, а девушке — разжечь в его душе костер любовных переживаний. Суть этих традиций состояла в том, что они украшали любовь ярким праздничным «нарядом», изгоняя из нее штампы и уныние. Скучная любовь — типичный атрибут современной городской жизни, наполненной монотонной, лишенной воображения обыденностью. Рассказы о превосходстве «городской любви» по сравнению с «деревенской» — одна из самых больших нелепостей, которые нам внушают. Сельская молодежь, перебирающаяся в города, стремится как можно быстрее позабыть богатейшее наследие многовековой народной культуры, якобы не вписывающееся в нравы и обычаи тех, кто обитает в обезличенных многоэтажных каменных коробках. Ребята из деревни обычно вливаются в городское население с прочно закрепившимся у них комплексом неполноценности. А жаль — все должно быть как раз наоборот!

Источник