Значимость события, которое прошло незамеченным для широкой общественности, осознать в полной мере мы сможем, пожалуй, лишь какое-то время спустя — впервые в Украине сделана операция по спасению ребенка в утробе матери.

Фетоскопия (эндоскопическая операция внутри матки беременной женщины) прошла успешно, и сегодня родители радуются своему долгожданному счастью — недавно появившемуся на свет сынишке.

Теперь и в Украине еще не родившиеся дети, которым из-за пороков развития грозит неминуемая гибель, могут быть спасены и появиться на свет вполне здоровыми. Во многих странах в наше время получило широкое признание и развитие такое направление здравоохранения, как медицина плода. Мировой опыт свидетельствует: современные возможности внутриутробной диагностики и лечения дают при некоторых пороках развития плода шанс для выживания и полноценной жизни после рождения в 60—90% случаев выявленных патологий (в зависимости от сложности). И перечень нарушений состояния здоровья плода, которые можно устранить или исправить еще до появления ребенка на свет, со временем увеличивается. Понятно, речь идет о странах, где развитие общества и совершенствование медицинских технологий идут в ногу.

С появлением диагностического ультразвука произошел переворот не только в акушерстве и гинекологии — мир воочию убедился, что существует внутриутробная жизнь, ребенок уже на самых ранних стадиях развития способен ощущать, реагировать на различные раздражители. Цивилизованный мир признает ребенком каждое человеческое существо от момента его зачатия, то есть еще до рождения. Это записано в Конвенции о правах ребенка, которую в 1991 году ратифицировала и Украина. В этом международном документе закреплено также положение о неотъемлемом ПРАВЕ ребенка на жизнь и медицинскую помощь. Однако и сегодня нерожденные дети неслышно взывают о помощи. Спасая их жизни, мы спасем свои души.

Коварный синдром

Малышу, перенесшему хирургическое вмешательство, когда он находился еще в уютном мамином лоне, скоро исполнится три месяца. Здоровый крепенький мальчуган с голубыми, как у мамы, глазами и, конечно же, мужественным папиным характером. Когда мы общались со Светланой (так зовут маму), только что проснувшийся маленький Илья терпеливо ждал, когда мама возьмет его на руки и приложит к теплой груди. Лаская взглядом малыша, Светлана даже подумать боится, что все могло случиться иначе.

«Мы с мужем вместе уже десять лет, но в силу разных обстоятельств детей заводить не спешили, — рассказывает она. — А потом мне не удавалось забеременеть. Хотела уже идти лечиться от бесплодия. Наверное, Бог услышал мои молитвы, и я наконец-то забеременела. При первом ультразвуковом исследовании (УЗИ) нам сообщили, что будет двойня. Мы несказанно обрадовались. Как-никак мне уже
35 лет, поэтому на второго ребенка я вряд ли бы решилась. Когда повторно делали УЗИ, в женской консультации забеспокоились, и посоветовали обратиться для углубленного обследования к доктору Соловьеву, мол, он знающий специалист».

Заведующий отделом медицины плода столичной клиники «Надія» Алексей Соловьев после внимательного обследования определил, что у Светланы так называемый синдром близнецового перетекания. Встречается он только при одном типе беременности — у 18 – 30% однояйцовых близнецов, отделенных друг от друга оболочками, при этом плацента и некоторые сосуды у них общие. В тех случаях, когда нет оболочек между плодами, этот синдром практически не возникает. Причин его развития лишь у части однояйцовых близнецов врачи пока не знают. Иногда эту патологию называют еще «синдромом обкрадывания», потому как один ребенок перекачивает на себя кровь другого, обкрадывая его таким образом. Один отдает жизненно важные вещества (его называют «донор»), а другой — «реципиент» — их забирает. Тем не менее часто гибнут оба — после того как замирает один из них, второй близнец через общие сосуды начинает выкачивать ему собственную кровь и гибнет от обескровливания, как, к примеру, человек от кровотечения. Это может происходить и на ранних сроках беременности, начиная с 18 – 22 недель. Раньше о таких потерях мало кому было известно даже среди медиков, поскольку такие случаи не попадали в статистику перинатальной смертности, ведь в бывшем Советском Союзе да и в постсоветское время ребенок до 28 недель внутриутробного развития вообще не считался ребенком, до этого срока разрешалось прерывать беременность. Однако и сегодня вряд ли существует достоверная статистика перинатальной смертности, причиной которой является в том числе и эта патология.

«Алексей Иванович нам подробно все объяснил, сказал, что если ничего не предпринимать, то в ближайшие недели мы потеряем детей. Но можно попытаться спасти одного ребенка, — рассказала далее Светлана. — Психологически нам очень трудно было принять такое решение, еще неделю врачи наблюдали за состоянием детей, пока окончательно не убедились, что шансов на выживание у близнеца-«донора» нет. «А вы уже делали такую операцию?» — поинтересовалась я у хирурга. «Нет, — честно ответил он. — В Украине еще никто не делал таких операций, но другого выхода у нас нет».

«Чтобы спасти одного из близнецов, нужно было сделать коагуляцию пуповины нежизнеспособного ребенка, — прокомментировал операцию Алексей Соловьев. — Проводится такая операция с помощью оперативного фетоскопа. Высокая точность такой внутриутробной манипуляции достигается тем, что фетоскопия проводится под двойным контролем — ультразвука (извне) и эндоскопа (внутри). Этот метод мы применили впервые в нашей стране. Операция прошла успешно, хотя мы, естественно, очень переживали за результат. Наша пациентка благополучно выносила беременность и родила здорового мальчика», — рассказал хирург.

Малышу, которому волей обстоятельств суждено войти в историю, уже скоро три месяца. Илюша нормально растет и развивается, мама кормит его грудным молоком, после сытной еды он любит поспать (а какой мужчина против этого?), изо всех младенческих сил пытается держать голову (а подрастет — папа научит, как настоящего мужчину, держать удар). Можно понять Светлану, которая раньше не хотела давать какие-либо комментарии и фотографироваться для прессы. Но после всего пережитого, обретя счастье материнства, она стала далеко не безразличной к проблеме оказания помощи еще нерожденным детям.

Глас вопиющего

Еще одного ребенка, который неминуемо бы погиб, недавно спасли врачи этой клиники. На 19 неделе беременности у женщины, которая до того длительно лечилась от бесплодия, неожиданно полностью отошли околоплодные воды. Ей сделали целый ряд амниоинфузий, то есть под контролем ультразвуковой аппаратуры вводили специальную жидкость, чтобы ребенок мог дальше развиваться. И женщина таки выносила долгожданное дитя.

— Парадокс в том, что в обоих случаях дети были спасены не столько благодаря нашим знаниям и профессионализму, сколько вопреки существующему порядку вещей в Украине относительно нерожденных больных детей, — нотка горечи звучит в словах Алексея Ивановича. — Это удалось лишь вследствие стечения обстоятельств, прежде всего, потому, что будущим (на то время) родителям дети были очень желанны, и они сами искали специалистов, которые могли бы им помочь. К тому же, наша первая фетоскопия была бы попросту невозможна без стремления развивать медицину плода в Украине научного директора нашей клиники, профессора Ирины Судомы и директора клиники д-ра Валерия Зукина. Кстати, о возможности оказания внутриутробной помощи мы говорим, по крайней мере, года три, но тщетно. Нас никто не слышит. У нас нет спроса на такой вид помощи.

— Почему? Может, потому, что бедная страна не в состоянии развивать это, несомненно, дорогостоящее направление современной медицины. Или же наше общество еще «не доросло» до осознания и понимания этой проблемы?

— Дело не в бедности. У нас не страна бедная… Просто денежные потоки направлены не на благо общества, а на удовлетворение интересов только отдельных людей.

А теперь отвечу на ваш вопрос более обстоятельно. Сразу же хотел бы обратить внимание на такой очень важный момент. В мире, в отличие от нас, пренатальную диагностику делают не столько с целью прервать беременность в случае, если выявлены пороки развития, сколько для того, чтобы отличить неизлечимые смертельные пороки (в таком случае возникает вопрос о прерывании беременности) от тех отклонений состояния здоровья, при которых человек может жить, а также тех, которые можно вылечить после или даже до его рождения. Главная цель медицины плода — максимально точная диагностика и, в случае необходимости, внутриутробное лечение либо наблюдение за плодом, если выявлены какие-либо отклонения в его развитии, до рождения. При этом очень важны согласованные действия с неонатологами, педиатрами, детскими хирургами, кардиохирургами и другими узкими специалистами. В результате этого можно добиться действительного уменьшения перинатальной смертности. У нас же на сегодня главное внимание, как и раньше, направлено на то, что практически не влияет на перинатальную смертность. А его нужно обратить на медицину плода и неонатальную помощь.

Современный уровень развития медицины плода позволяет оказывать помощь при многих пороках развития и патологических состояниях плода. К сожалению, в нашем обществе до сих пор превалирует мнение, что главная задача дородовой диагностики — выявление до 22 недель беременности как можно большего количества патологий и как следствие — прерывание беременности. Некоторые медики, к сожалению, обнаружив при ультразвуковом исследовании какие-то патологические признаки, даже без исследования хромосомного набора плода, советуют прерывать беременность. Стоит ли удивляться, что в наше время в Украине абортов делается в два—три раза больше, нежели рождается детей? Сегодня у нас разрешено делать аборт до 12 недель по желанию самой женщины и прерывать беременность сроком до 22 недель в случае выявления целого ряда патологических признаков и при желании родителей. Например, при исследовании у ребенка выявлена внутриутробная частичная ампутация конечности. Многие, узнав об этом, идут на прерывание беременности. Я иногда в разговорах с некоторыми своими коллегами, ратующими за прерывание беременности в подобных случаях, ставлю вопрос таким образом: а что вы посоветуете сделать, если родится совершенно нормальный здоровый ребенок, с которым впоследствии случится несчастье и он потеряет конечность? Также в беседах с родителями я часто привожу такой пример. Рядом с нашей клиникой находится музей Михаила Булгакова. И его отец, и он сам умерли в 48 лет от наследственной формы болезни почек. Если бы в то время были такие, как сегодня, возможности для дородовой диагностики, у мамы будущего писателя могли бы обнаружить патологию плода и если бы она прервала беременность, то мы бы не имели «Мастера и Маргариты» и всего литературного наследия великого писателя. Точно так же сегодня невозможно представить мировую музыкальную культуру без Никколо Паганини, а ведь у него тоже был врожденный синдром Марфана.

— Для Украины в силу демографической ситуации проблема сохранения жизни детей обретает особый смысл. Не хочется верить, что эта проблема не находит никакого отклика в обществе, у руководства страны.

— К сожалению, пока нет. В Украине отсутствуют условия для оказания внутриутробной помощи детям. Поэтому такие дети преимущественно гибнут.

— Много ли их, тех, которые в других условиях могли бы жить?

— Частота пороков развития в среднем составляет около 3,5% от числа новорожденных. Соответственно, в Украине на 530 тысяч родов за 2009 год должно быть приблизительно 18 тыс. детей с различными пороками развития.

— По вашему мнению, что необходимо для того, чтобы медицина плода развивалась в Украине? Ведь у нас есть и высококлассные специалисты, и научные силы…

— Для развития в Украине этого направления нужно четко определить источники финансирования и механизмы прозрачного распределения денег между медицинскими учреждениями за качественно сделанную работу независимо от формы собственности этих учреждений. К сожалению, на сегодня в Украине нет законодательной базы для того, чтобы средства на лечение государство направляло в ту клинику, где наиболее успешно лечат те или иные патологии, а не просто в бездонный карман государственных медицинских учреждений. Пора уже осознать, что форму собственности нельзя отождествлять с качеством и уровнем медицинской помощи.

Наши ближайшие соседи — поляки — уже решили эту проблему. Например, существует потребность в оказании конкретной помощи и есть определенный бюджет какой-то местной организации. Среди медицинских учреждений объявляется конкурс: кто готов оказать помощь, на каких условиях и за какие деньги. Клинике, которая выиграла конкурс, независимо от формы собственности, переводят средства за медицинское обслуживание, объем которых определяют государственные чиновники. Кстати, в Польше еще в 2006 году приняли правительственную программу развития в стране помощи нерожденным детям. Нужно начинать действовать и нам, если мы хотим быть цивилизованной страной. Ведь плод — это нерожденный ребенок.

Для справки. Первая в мире фетоскопия была осуществлена еще в 1954 году, однако широкое применение этот метод дородовой диагностики и лечения плодов получил только в 90-х годах после появления тонкого (около 2 мм в диаметре) эндоскопического устройства. За это время сделано уже тысячи эндоскопических внутриутробных операций, преимущественно в таких странах как Бельгия, Великобритания, США, Германия, Италия, Франция, Швеция. Теперь к ним присоединилась и Украина.

Источник