Время показывает, что привыкнуть можно ко всему, в том числе и к ЕГЭ. В предыдущие годы было много протестов против новой системы проверки школьников, теперь все внимание оказалось направлено на закон о статусе вузов и школ.

Фактически, если мы исключим 24 вуза, которые имеют право на дополнительные испытания, то 80% абитуриентов будут поступать по результатам ЕГЭ. Но удалось ли решить те проблемы, которые возникали в прошлом году?

В этом году абитуриент может подать документы только в пять вузов, где может выбрать по три специальности (в прошлом году ограничений не было). Это изменение дисциплинирует приемную кампанию и позволяет выпускникам более осознано подойти к выбору. В прошлом году была такая ситуация: чтобы подать документы в 25 мест, школьники выбирали большой набор экзаменов, результаты при этом были слабые. В этом году ребята выбирают только те предметы, которые понадобятся при поступлении в эти пять вузов, что позволяет лучше подготовиться.

Количество двоек в этом году вряд ли вырастет. А вот средние баллы могут измениться, к примеру, в этом году были внесены существенные изменения в контрольно-измерительные материалы по математике. Надеюсь, что после этого экзамен стал более компетентным, но трудно сказать, как с ним справятся ребята. Средние баллы могут быть ниже не только по математике, а по всем предметам, где экспертами были подготовлены новые КИМы (контрольно-измерительные материалы – Slon.ru), соответствующие современным требованиям.

Много надежд в этом году на высокие результаты по физике, химии и даже биологии, но невозможно улучшить показатели за один год. Это системная работа, которая базируется на фундаментальности. Ее так просто не подтянешь. Тем самым, вряд ли мы существенно увеличим число выпускников, идущих в технические вузы. Как было 15–20% абитуриентов, которые выбирали эти вузы для поступления, так и останется. Но я надеюсь на более высокие баллы по информатике, которую в прошлом году выбирали по остаточному принципу.

В регионах, где в прошлом году были выявлены нарушения процедуры ЕГЭ, а результаты выпускников заметно отличались от средних, весь год шла работа по совершенствованию контроля. Хоть сделано очень многое, вряд ли это позволит снять недоверие к результатам. В таких регионах, как Северный Кавказ, где было выявлено множество нарушений (баллы по ЕГЭ оказались существенно завышены), решить проблему за год вряд ли удалось, думаю, что нарекания и в этом году сохранятся.

Сохранится проблема низких баллов в таких регионах, как Дальний Восток. Там возникли серьезные вопросы к уровню подготовки школьников, резко улучшить качество образования за год невозможно. Но более хорошие показатели могут быть у тех регионов, которые провалились в прошлом году лишь из-за того, что первый раз участвовали в ЕГЭ, – это касается Москвы, Нижегородской области и др.

Серьезные меры в отношении льготников, думаю, будут приняты через год–два. Сейчас идет обсуждение экспертов, что необходимо упорядочить категории льгот, и должны быть выделены дополнительные средства на подготовку таких ребят к ЕГЭ, чтобы потом они могли учиться на общих основаниях. В прошлом году злоупотреблений было очень много, я часто слышала в регионах, что у некоторых абитуриентов буквально в последний год в школе появлялась слепота, а ко второму курсу приходило чудесное исцеление.

Проблема олимпиадников не такая острая. В этом году список олимпиад существенно сокращен. По итогам прошлого года Рособрандзор провел анализ: сколько отчислено олимпиадников и стобалльников. Доля отчисления оказалась очень невысока: было отчислено всего лишь около 10 человек.

Прошедшие пробные экзамены показали, что разъяснений в этом году требуется на порядок меньше. Люди привыкают к нововведениям и лучше ориентируются. В прошлом году некоторые регионы не верили, что ЕГЭ может стать обязательным, к нему плохо готовились, саботировали. Общественная палата, Рособрнадзор были завалены письмами родителей с просьбами разъяснить суть. Были провокационные обращения в суд. В этом году ситуация вошла в штатный режим. Но сохраняются и вопросы: эксперты опасаются эффекта привыкания к системе ЕГЭ, что она становится нечувствительной к задачам второго уровня, когда ребята должны проявить свое умение применять методы, где не надо решать по шаблону. Сейчас в ряде случаев подготовка сводится к натаскиванию на решение ЕГЭ. Чем плох механизм репетиторства и натаскивания? Фактически, все сводится к шаблонным задачам, а рассуждение по шаблону не позволяет выявить способность мыслить, умение применять полученные знания.

С введением ЕГЭ внимание к формальным результатам школьного образования резко выросло: впервые появилась угроза массовой неаттестации выпускников. Во время эксперимента с ЕГЭ власти боролись с неуспеваемостью административным методом: получившим двойку по ЕГЭ в аттестате проставляли тройки. Противники ЕГЭ вовсю критиковали низкий уровень самих тестовых заданий, которые не дают по достоинству оценить знания учеников, а сторонники тестов возражали: дело в низком уровне подготовки школьников.

Социолог Сергей Боченков, сотрудник информационно-образовательного агентства «Лидер», решил посмотреть на результаты ЕГЭ с другой стороны: он оценил вклад семьи в результаты школьников. Анкеты с вопросами о семье заполнили 1361 выпускников 2009 года из 48 школ.

Вместо сопоставления количества часов, потраченных на подготовку к экзамену, автор изучил, в полной ли семье живет школьник, есть ли у него братья или сестры, какой уровень образования и доходов родителей, много ли читают в семье. И, разумеется, выяснилось, что социальное расслоение отражается на результатах выпускников. Так, результаты по русскому в полных семьях и в семьях, где есть только мать, не сильно отличаются, но дети, проживающие без родителей или только с отцом, показывают более низкие результаты. Единственные дети в семье учатся несколько лучше, чем те, у кого есть братья или сестры.

Заметно сильнее на результаты ЕГЭ влияет уровень образования родителей. У детей, чьи родители получили высшее образование, а в библиотеке которых есть более ста книг, вероятность получить «неуд» по ЕГЭ значительно ниже. Зато детям, чьи родители закончили только 9 классов или же вообще не получили аттестат средней школы, шанс получить более 70 баллов на экзамене минимален. Особенно заметно их отставание по математике. С такими же проблемами сталкиваются и те, у кого на полках стоит не более 25 книг.

По данным Боченкова, вдвое повышает шансы на высокую оценку способность родителей обеспечить ребенку учебное место дома: есть ли у него своя комната, письменный стол, компьютер, доступ в интернет. В семьях, где недостаточное количество таких образовательных ресурсов, число двоек – около 24%, а высоких результатов ученики достигают лишь в 4% случаев. Шансы получить высокий балл растут и с уровнем материального благополучия семьи: в семьях, где есть машина, домашний кинотеатр и спутниковое телевидение, доля высоких оценок на 30% превышает долю «неудов». Важно и то, где именно учился выпускник, смогли ли родители устроить его в престижную школу. Например, среди гимназистов двоечников вообще не оказалось.

Конечно, глупо было бы думать, что покупка домашнего кинотеатра или собрания сочинений Толстого повысит балл ребенка на ЕГЭ и шансы на поступление в вуз (хотя покупка компьютера, вероятно, положительно скажется на учебных успехах). Заранее предсказать успехи школьника, даже зная жизнь семьи до мелких деталей, невозможно.

С другой стороны, даже базовые знания, как выясняется, очень даже подвержены влиянию социального неравенства, и даже такие тесты, как ЕГЭ, едва ли позволяют его устранить (на что надеялись некоторые сторонники новой системы). Образование, конечно, – социальный лифт, но поднимает он не так уж высоко. И по успехам детей можно судить о том, что в России, как и в большинстве западных стран, детям главным образом приходится идти по стопам отцов.

Источник