Если только Навального не оправдают, ничего неожиданного процесс над ним не покажет: он происходит по ставшей уже стандартной схеме. Попытки найти в этом «точку невозврата» говорят скорее об усталости и нервозности ищущих. Считать, что судьба протеста будет решена характером приговора, не стоит.

Cуд над Алексеем Навальным по одному из возбужденных против него уголовных дел, начавшийся в Кирове, сразу целый ряд видных общественных фигур посчитали поворотной для развития ситуации в России точкой. Причем сразу в нескольких смыслах.

Алексей Кудрин в своем блоге написал, что в обвинительном заключении, предъявленном Навальному по делу «Кировлеса», «подвергаются сомнению основы рыночных отношений в России, в том числе право свободно заключать торговые сделки». Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев считает, что обвинительный приговор «будет на самом деле большим ударом по репутации судебной системы в России», а Навальный в случае такого исхода станет «еще более известным, чем Pussy Riot и Ходорковский». Литератор Григорий Чхартишвили предупредил в «Живом журнале»: «Если Навального посадят, рухнет идея центризма, которую все эти полтора года отстаивали люди вроде меня. Нам останется только заткнуться… мейнстримом оппозиции неминуемо станут революционеры».

Очень трудно оспорить то, что судебное преследование Навального является политически мотивированным, прежде всего из-за замечательного выступления Владимира Маркина, возглавляющего пресс-службу Следственного комитета.

Он сказал буквально следующее: «Если фигурант всеми силами привлекает к себе внимание, можно даже сказать, дразнит власть — вот, мол, я какой, весь в белом на общем фоне, то интерес к его прошлому увеличился и процесс выведения на чистую воду, естественно, ускорился». Однако насколько серьезен этот повод для разговоров о потрясении основ рыночных отношений и ударе по судебной системе?

По сути, экономисты не видят в деле «Кировлеса» никакого, как выразился Сергей Гуриев, компромата: речь там идет об обычной сделке, а следствие играет в игру про «продажу леса по заниженной цене». Это действительно никак не вяжется с упомянутым Кудриным правом свободно заключать торговые сделки. Однако называть дело Навального прецедентным можно будет лишь в случае, если его оправдают. По таким же или аналогичным обвинениям в стране садятся сотни бизнесменов, дразнивших либо «крышу», либо партнеров и конкурентов. Схема совершенно стандартная, только источник заказа гораздо выше.

Что же касается удара по судебной системе, то Константин Зайцев, председатель суда, рассматривающего дело Навального, пояснил недавно, почему эта система почти всегда выносит обвинительный приговор: «Система работает таким образом, что в суд, как правило, не попадают дела, которые могут выйти с оправдательным приговором. Система их фильтрует, они отсеиваются на ранних стадиях, когда ведется следствие». Это очередное такое пояснение, ранее в той или иной форме его давали неоднократно самые разные официальные лица. Так что давно известно, что суд в России — не место для дискуссий, состязательность в процессе — в общем-то, фикция, «правосудие» по факту осуществляет следствие и прокурор, а оправдательный приговор является чрезвычайным происшествием даже тогда, когда заказа на посадку человека нет.

То есть опять же предвидение, высказывавшееся самим Навальным, наиболее вероятным для себя считающим обвинительный приговор, — просто статистически обоснованный прогноз.

Атмосфера для ведения бизнеса и состояние дел с судебной системой поэтому таковы, каковы есть уже много лет. Ничего неожиданного процесс над Навальным не покажет (если только его вдруг не оправдают, конечно). Ударом по названным институтам этот процесс может стать только потому, что скандал будет особо громким в медийном поле. Ну так они это переживут.

Что касается «обострения классовой борьбы», которое прогнозирует Чхартишвили, то и это, в общем-то, преувеличение. Безусловно, узнаваемость Навального в итоге возрастет, возрастет и поляризация мнений по поводу происходящего. Надо, впрочем, учитывать, что когда в адрес политика или общественного деятеля звучат обвинения по части коммерции, они падают на плодородную почву. В чем в чем, а в отношении к предпринимателям как к барыгам, которые «виновны по жизни», едины и силовики, и блатной мир, и значительная часть населения России. Так что поляризация поляризацией, а серьезного численного прироста жестких оппонентов власти осуждение Навального может и не дать.

Прогнозы Чхартишвили насчет перехода оппозиции на революционные рельсы и неизбежности в конце концов насильственной революции — в общем-то, не первая попытка найти некую точку невозврата в отношениях с авторитарной властью, после которой все: либо в леса партизанить, либо на кухню — возмущаться шепотом. Так было и в случае с Pussy Riot, и по ходу того, как власти взялись сажать участников шествия 6 мая.

Желание отыскать в ближайших событиях этот апокалиптический момент больше всего говорит об усталости и возрастающей нервозности ищущих, чем о реальной картине.

Другое дело, что вся конструкция власти становится тем менее устойчивой, чем большую жесткость пытаются в нее внести, и чем дальше, тем меньше вероятность ее упорядоченного демонтажа и больше — крушения. Но считать, что все решится характером приговора Навальному, не стоит. Он будет таков же, какими обычно бывают приговоры в подобных случаях уже довольно много лет.