Классическую черно-белую ленту Станислава Ростоцкого «А зори здесь тихие...» большинство современных молодых людей уже не знает. Режиссер Ренат Давлетьяров («Стальная бабочка») и продюсер Влад Ряшин решили пересказать проникновенную историю Бориса Васильева нынешним кинозрителям. Задача непростая, но команда новых «Зорь» не ищет легких путей. К съемкам приступили два месяца назад в республике Карелия. «Лента.ру» выхватила два дня из жизни съемочной группы.

Ничего не сохнет

— Это мой лес! Кто посмел?!

Вся съемочная группа тихо прыснула. Внимание Рената Давлетьярова только что обратили на небольшую группу отдыхающих, расположившуюся чуть ниже съемочной площадки на открытой поляне. Их палатка и рюкзаки попадают в кадр. Помощник режиссера строгим голосом просит туристов отодвинуться вправо на несколько метров. Давлетьяров уходит в палатку к мониторам. Работа продолжается.

Небольшая репетиция. Актер в немецкой форме стоит с автоматом наперевес и прислушивается.

— Тра-та-та-та-та! — кричит помощник режиссера. «Немец» вскрикивает и падает на подстеленный мат. Пауза. Все ждут.

— Плохо, — спокойно говорит по рации Давлетьяров. — Сейчас приду, скажу, и будет хорошо.

Пока актеры, операторы и режиссер обсуждают сцену, остальные разбрелись по лесу. Одни сидят на пеньках, кочках и складных стульях, другие пьют кофе в палатке, третьи просто топчутся рядом и наблюдают — в том числе и я.

Карельский лес густой, сырой и дикий. Вокруг одни сосны, только раз я увидела небольшую ель, которая, казалось, очутилась тут случайно. Накрапывает дождь, хотя только что сияло солнце. Погода меняется едва ли не ежеминутно, нам вообще повезло, что мы застали хотя бы несколько часов солнца. Съемочная группа тяжело вздыхает и привычно достает из палаток дождевики и зонты.

— У нас нигде ничего не сохнет! — сокрушается чуть не плача костюмер. — Надо найти теплое помещение, где можно было бы вещи развесить!

Постоянная сырость. Только сейчас я заметила, что на всех — сапоги или непромокаемые ботинки. Гостей можно отличить по легкой обуви, совсем не по погоде.

— Два месяца мы провели, как в армии — в военной форме, в грязи, в поту, — рассказывает Настя Микульчина, играющая роль Риты Осяниной. — От этого леса все плачут, когда идет дождь, а я брожу как блаженная и радуюсь. Лес напоминает мне морское дно. Весь этот мох, когда сырой, совсем другой, он разбухает как губка и похож на водоросли. Лежишь на съемке среди скал, мхов, и представляешь себя на месте реального солдата той войны. Просто мороз по коже! И думаешь — а способны ли наши современники без интернета, суперсилы, супероружия, чипсов и комиксов, телевидения воевать во имя чего-то, постоять за себя, за любовь, за жизнь?

Настю кто-то окликает, она убегает, а я оглядываюсь. Съемочная группа заскучала. Нужен солнечный свет. Приходится ждать. Дождь всегда некстати. Даже если снимаются эпизоды с ненастной погодой, приходится создавать искусственный ливень: естественный камера «не видит». Но никто всерьез не жалуется, все знали, что едут не на курорт.

Внезапно небо проясняется.

— Глеб, это наше солнце? — кричит помощник режиссера второму оператору.

— Минута до выхода! — отзывается тот.

— Все по местаааам! Приготовились!

Не пересматривать

— Хорошо что не спросили, ремейк это или не ремейк, — усмехается Давлетьяров. Дух Ростоцкого витает над площадкой, но в творческий процесс не вмешивается.

Станислав Ростоцкий выпустил свою картину в 1972 году. «Натура» снималась тоже в Карелии. Практически для всех актеров, в том числе для Андрея Мартынова, «Зори» стали первой крупной работой в кино. Лишь 25-летняя Ольга Остроумова успела снискать популярность у советских зрителей — после фильма того же Ростоцкого «Доживем до понедельника».

— Книга Васильева самодостаточна, — продолжает Ренат. — Уверяю вас, если сто разных режиссеров возьмутся экранизировать эту повесть, вы получите сто разных вариантов. У меня нет прав на фильм и на сценарий Ростоцкого, поэтому я, конечно, делаю экранизацию, а не ремейк, как некоторые думают.

Еще один эпизод в лесу. Рита Осянина и Женя Комелькова (актриса — Женя Малахова) прислушиваются к тревожным звукам вдалеке. Крупный план. Лица девушек, минуту назад подшучивавших друг над другом и над оператором, застывают. Тревожный взгляд, напряженное ожидание.

— Убрать людей спереди? — спрашивает помощник режиссера. Барышни молча кивают. — Так, гости и участники съемочной группы, пожалуйста, не мешайте актрисам смотреть туда, куда они смотрят, уйдите из их поля зрения!

Несколько дублей, и снова голос Рената по рации: «Стоп! Слава тебе, Господи, сняли».

Съемки в лесу почти закончены, на следующий день группа планирует работать в декорациях, построенных в поселке Падун.

— Мы всех убили? — спрашивает команду Давлетьяров, пробегая глазами по «немцам».

— Давайте кого-нибудь еще убьем на всякий случай, — бросает кто-то из группы.

— На всякий случай у меня нет времени, — отмахивается Ренат. — На сегодня все.

— Ура! — улыбается уставшая команда.

Настя Микульчина и Женя Малахова напевают: «Плачет девочка с автоматом, перепачканное лицо…» В конце дня настрадавшиеся и физически, и эмоционально актрисы снимают напряжение и усталость шутками.

— Людям потому и нравится фильм Ростоцкого и сама книга Васильева, что история слишком реальная и персонажи слишком живые, — раздумывает Женя Малахова. — Я раньше не вполне осознавала степень величия тех, кто прошел ту войну. Вот я стою в лесу, вживаюсь в обстоятельства, но я понимаю, что мы, скорее всего, даже на малую долечку не догадываемся, что они на самом деле пережили.

Оператор Семен Яковлев картину Ростоцкого перед работой не пересматривал.

— Я опираюсь на литературный источник. Для меня, как для оператора, важна максимальная достоверность. Чтобы у актеров — грязь под ногтями, чтобы они были уставшие, невыспавшиеся, даже голодные. То, что они постоянно здесь и никуда не выезжают — просто гениальная идея. А то ведь часто артисты где-то параллельно снимаются, а потом заявляются: ой, дайте текст, сейчас быстренько прочитаю — и в кадр! А наши с первого съемочного дня с нами в экспедиции.

Яковлев не скрывает, что разместить технику было тяжело, да и команда сильно уставала.

— Да, поэтому у меня каскадеры, спортсмены и немцы, — усмехается проходивший мимо Давлетьяров. Пару настоящих немцев продюсеры действительно выписали из Германии. И костюмы для них сшили за границей. «Солдатская форма 40-х от Hugo Boss», — шутят в киногруппе.

Поселок Падун

Поселок Падун — живописный и словно оторванный от реальности уголок, но все-таки современный. Дом Васкова, баню и казарму художники и техники возводили с максимальной тщательностью — и самые мелкие детали должны соответствовать времени действия фильма.

Художник Артем Кузьмин и исполнительный продюсер Максим Поташников гордо демонстрируют привезенные на площадку зенитки. «Даже Ростоцкий не раздобыл зенитки той поры, они у него 47-го года выпуска, а у нас 39-го!», — хмыкает Кузьмин. Реквизиторы перелопатили кучу музеев, но нашли подходящее оружие, причем в рабочем состоянии. «Выстрелить из них мы не можем — тогда не делали холостых патронов, незачем было», — добавляет Поташников.

Репетируют сцену построения возле казармы, ту самую, в которой старшина Васков просит Риту Осянину выбрать несколько девушек, чтобы отправиться на разведку в лес. Эпизод снимается с нескольких точек, поэтому приходится повторять слова и действия раз десять, а движения актеров выверены до сантиметра — иначе возможны ляпы при монтаже. Помощник оператора спешно отмечает цветной лентой место на земле, где должен остановиться старшина Васков (актер — Петр Федоров), расхаживающий в раздумьях перед строем молодых зенитчиц.

— Да, вот еще что. Может, кто немецкий знает? — произносит Федоров.

— Я знаю, — тихо отвечает за Соню Гурвич актриса Агния Кузнецова. Я наблюдала за происходящим с расстояния примерно в двадцать шагов, и до меня долетали только фразы Федорова. Уже потом, прочитав сценарий, восстановила диалог полностью.

— Кто я? Докладывать надо! — продолжает Федоров.

— Боец Гурвич!

— Стоп! — звучит голос стремительно приближающегося Давлетьярова. — Агния, когда спрашивают о языке, отреагируй как-нибудь, изменись в лице — ты кому-то нужна в этой жизни!

Репетиция продолжается, а погода снова меняется — начинается изморось. Актеры мужественно мокнут, а мне добрый человек из съемочной группы вручает зонтик.

— Я думаю, что у нас получится достойный фильм, динамичный, — мы с Агнией Кузнецовой возвращаемся на площадку после небольшого перерыва. Поселковая дорога сырая и грязная — я пожалела, что не взяла с собой резиновые сапоги, как советовали. — Не столько даже динамичный, сколько актуальный — он и в самом деле словно про наше время, про войну. Тема серьезная, и артисты прекрасные. Все относятся к работе с особым трепетом и, конечно, с большой ответственностью перед предками.

Айгуль Хабибуллина

Источник