Вопрос «Зачем летать в космос?» неоднократно обсуждался на страницах нашего журнала. Редактор НК Игорь Афанасьев попросил поделиться мыслями на эту тему доктора физико-математических наук, заведующего лабораторией космической гамма-спектроскопии Института космических исследований (ИКИ) РАН Игоря Георгиевича Митрофанова.

– Начнем с ближней перспективы: что ждет российскую космическую науку в ближайшие пять лет? Каково видение специалистами ИКИ перспектив освоения дальнего космоса?

– Здесь доступны два направления развития: во-первых, комплексные исследования ближнего и дальнего космоса на российских аппаратах, во-вторых, возможность участия российских ученых со своими приборами в зарубежных исследовательских миссиях.

Что касается ближайших российских проектов для изучения Солнечной системы, то мы все возлагаем очень большие надежды на проект «Фобос-Грунт». Это наш первый межпланетный аппарат пятого поколения. Наша страна не летала в дальний космос уже более 20 лет*! То, что у России нет современного «облетанного» автоматического аппарата для изучения дальнего космоса – это большой недостаток отечественной космонавтики, и успешная реализация проекта «Фобос-Грунт» – в значительной степени его исправление. Потом с использованием опыта этого аппарата можно будет летать не только к Марсу, но и к другим планетам.

Еще одно важное направление будущих исследований – наше «возвращение на Луну». Сейчас лунная программа фактически восстанавливается в том объеме, в котором она, с моей точки зрения, должна присутствовать в космической деятельности нашей страны.

Кроме разработки национальных проектов, нужно обязательно продолжать практику полетов наших российских приборов на космических аппаратах других стран. В будущем году наша лаборатория планирует отправить в полет на Марс российский нейтронный прибор DAN на борту нового американского автоматического марсохода Mars Science Laboratory (MSL).

Наш институт также участвует в европейском проекте BepiColombo – миссии к Меркурию, намеченной на 2014 г. И уже сейчас нам нужно определяться с Венерой: мы должны понимать, какой должна быть следующая миссия на эту планету с учетом данных, уже полученных нашей страной, американцами и европейцами. В нашем институте прорабатывается проект аппарата с посадкой на Венеру. Американцы также готовят предложение, и мы участвуем в этом предложении в части отдельных приборов.

Однако, ограничиваясь созданием приборов для полетов на аппаратах других стран, мы лишаемся стратегической инициативы, так как стратегию исследований космоса определяют те космические агентства, которые реализуют собственные проекты. Именно поэтому я уверен, что России необходимо иметь свою полномасштабную программу освоения Луны и Марса на основе национальных проектов, которая должна включать как отдельный раздел проведение исследований российскими научными приборами в рамках интересных для нас зарубежных проектов.

В этом смысле нам очень интересна международная миссия EJSM (Europa Jupiter System Mission, рабочее название Laplace) по изучению системы Юпитера. В настоящее время это проект двух агентств – европейского и американского. Надеюсь, что российские приборы будут установлены на обоих КА. Однако необходимо решить принципиальный вопрос: будет ли третьим элементом этой миссии российский аппарат для посадки на Европу? Наш институт активно поддерживает и прорабатывает такую возможность. С учетом того, что ни американцы, ни европейцы посадку не планируют, Россия с ее опытом и заделом в создании автоматических посадочных аппаратов вполне могла бы создать великолепный третий элемент миссии EJSM, вполне достойный нашего места в мировом космическом сообществе.

И заключительное замечание про перспективы: в стратегическом плане освоения дальнего космоса разработка автоматических станций – не самоцель. Автоматы лишь прокладывают дорогу человеку – без полетов людей освоение дальнего космоса невозможно. Поэтому я считаю, что при составлении планов освоения дальнего космоса нельзя забывать пилотируемую космонавтику: изучение дальнего космоса без пилотируемой космонавтики интересно только небольшой группе ученых, в то время как освоение космоса людьми интересно всему обществу в целом.

Куда, по-Вашему, в первую очередь следует направить пилотируемую миссию – на Луну или Марс? Многие считают, что для полета на Красную планету совсем необязательно проверять на нашем естественном спутнике все необходимые технологии – их достаточно испытать на околоземной орбите или в земных условиях, и лететь надо прямо, без промежуточных остановок.

– Экспансия всех приморских стран начиналась с заселения ближайших островов, и только затем организовывались дальние экспедиции в поисках новых территорий. По-моему, было бы по крайней мере опрометчиво создавать космическую инфраструктуру для обеспечения будущей экспансии людей на Марс, не выяснив сначала все потенциальные возможности практического освоения нашего естественного спутника. Поэтому я считаю, что лететь надо сначала на ближайший «космический материк» – Луну. И такую точку зрения разделяют многие члены российского и международного космического сообщества.

– Следуя вашей логике, в середине 1960-х американцы должны были проверять технологии на орбитальных станциях, но они сразу шагнули на Луну…

– Тогда была «лунная гонка», и задержка на старте грозила проигрышем на финише. Все прекрасно понимали, что лунные проекты – это демонстрация технологического могущества двух конкурирующих сверхдержав. Я не могу ручаться за точность цитирования, но, по словам американских коллег, президент Кеннеди в начале реализации программы Apollo сказал: «Если бы на Луну нужно было лететь из-за науки, я бы и доллара не дал на эту затею». Это была чистая демонстрация могущества: да, американцы первыми слетали туда и провели некоторые эксперименты, но это не было практической подготовкой к освоению Луны – такой задачи не ставилось!

Как поступают альпинисты? Они восходят на пик, ставят там символ своего достижения, например флаг, чтобы все последователи видели, что они там были. Но после этого покоренная гора не осваивается: там не строятся поселки, не размещается инфраструктура. Альпинисты достигли пика, они победили, показали свою выносливость и возможности – и вернулись «в суету городов».

И в этом смысле – да, можно и на Марс слетать «без всякой подготовки»! Но если речь идет об освоении Солнечной системы, то слово «освоение» означает создание условий для постоянного присутствия людей в дальнем космосе с постепенным наращиванием инфраструктуры их среды обитания. Если люди планируют регулярно летать на Марс, то им потребуется марсианский космодром с районом обеспечения высокоточной посадки, с инфраструктурой технической поддержки и с площадкой стартового комплекса. И если до начала марсианских экспедиций будут созданы форпосты людей на Луне, то многие межпланетные технологии можно будет заранее отработать на лунных полярных базах, где будут созданы во многом аналогичные автоматические системы посадки, взлета, связи и жизнеобеспечения.

Если решается задача планомерного освоения космоса, а не победы в гонке, то в этой деятельности можно даже и не очень торопиться (если нам по средствам делать один проект в два года, то так и надо поступать), но заниматься этим следует последовательно, целеустремленно и прагматично.

– Тут возникают вопросы, которые я называю «проклятыми» и считаю, что они в какой-то мере замедлили бешеный темп развития космонавтики, набранный в 1960-х и продолжавшийся до середины 1970-х. Во времена космической гонки основные ее участники не спрашивали «зачем это делать». Те же, кто задавался этим вопросом (например, Англия), очень быстро уходили с дистанции.

– Да, и это совершенно четкий мировоззренческий вопрос нашего национального самосознания. Отвечая на него, общество и каждый человек на самом деле оценивает себя с такой точки зрения: является ли великим тот народ, которому я принадлежу? Великие народы обеспечивают развитие цивилизации, их представители находятся на основных рубежах прогресса человечества. Потому что если народ велик, то он несет больше затрат на расширение возможностей всего человечества, но при этом он приобретает больше возможностей и для своего развития.

Наши предки начинали освоение Сибири и Дальнего Востока, не зная, что эти земли богаты нефтью, газом и алмазами. Ясно, что когда они продвигались на восток, им это даже в голову не приходило! Ими двигала высокая пассионарность. А покорение Дальнего Запада? Ну чего ради переселенцы двинулись на этот Дикий Запад, чего им не хватало в уютных окрестностях Манхэттена? Там очень даже неплохая среда обитания. Но и наши, и американские первопроходцы шли и шли вперед, пока не встретились в Калифорнии! Именно эти два процесса обеспечили в прошлые века покорение европейцами неосвоенных территорий северного полушария.

Хочу подчеркнуть, что и в XXI веке многие народы также имеют высокую пассионарность. Активно развивает свою космонавтику Америка. Если ознакомиться с космической программой Китая, можно видеть, что она также очень пассионарна: великий китайский народ хочет расширить свою среду обитания и будет участвовать в экспансии в дальний космос. В последнее время большую активность в освоении космоса проявляют Индия и Япония. В то же время представители некоторых других народов говорят: «Нет, нам этого не надо. Нам вполне достаточно, что напишут в Интернете или передадут по CNN. Если потребуется, мы присоединимся к освоению космоса в рамках проектов какой-нибудь великой державы…»

Сегодня нам приходится выбирать: хотим ли мы активно участвовать в процессе продвижения нашей цивилизации в дальний космос – и тогда этим нужно серьезно заниматься и за это удовольствие нужно платить, либо нас вполне устроит просмотр познавательных фильмов о достижениях других стран? Это мировоззренческий вопрос, и ответ на него на самом деле определяется уровнем пассионарности нашего общества. Продолжение статьи читайте на страницах нашего журнала

Источник